Я просыпаюсь от пронизывающего холода. Серые трещинки потолка равнодушно наблюдают за моими потугами встать. Небольшим усилием я сдергиваю с себя одеяло. Ледяной белый свет просачивается сквозь шторы оливкового цвета. С трудом я поднимаюсь и сажусь на край кровати. То, что возникает в этот момент в голове наверное можно назвать смутным водоворотом. Я поднимаюсь на ноги - шершавая синтетика серого покалывает стопы. Когда проходишь по комнатам, воздух кажется застоявшимся - это иллюзия, наверняка, но я этого не осознаю. Ковер сменяется потрескавшимся паркетом, и холод приходит на смену колючим иголкам. Я уже в гостиной - большой комнате, соединенной из двух маленьких. Я подхожу к белой пластиковой двери балкона. Медленным движением я отвожу мутную белую занавеску. Я прислоняюсь к грязному стеклу - сначала руками, потом лбом.
Холод.
Внизу я вижу людей - цветные дутые куртки, лица, светящиеся фальшивой радостью... Как же вы лживы... Мои глаза сами собой нервно закрываются, и пять секунд я не делаю никаких усилий. Потом отпускает. Я отхожу от двери и сажусь на пол, прислоняясь к спике кресла. Бежевый гобелен и дерево, окрашенное в темно-красный цвет. Если несильно вдавить ножом в красивую расписную текстуру, то можно увидеть аккуратно спресованные опилки. Штамповка. Сегодня на любой приличной мебельной фабрике делают такие... Мебель под Испанию XIX века, обои под имперскую Японию, люстра стиля "арт-деко"... Наследие советских времен - гонка вооружений домашнего быта.
Грязь... Но я не могу ее побороть.
Словно гены, словно какой-то микрочип стоиту меня в мозгах, управляя моими желаниями. Сначала не замечаю... Потом сам себя за это ненавижу.
...Я не помню, когда я последний раз добровольно выходил на улицу. Дышал... Меня захватывают правила этой проклятой жизни. Порой я ненавижу цивилизацию. Ненавижу разумом - эмоции засыпают под сладкий аккомпанемент комфорта, вкусной еды и покоя... Я боюсь стать одной из тех шестеренок нашего мира, прекрасно настроенной на одно единственное занятие - выколачивание денег. Мерное механическое пощелкивание и очередная порция у тебя в кармане. Щелк, щелк, щелк... Всегда...
Существование...
Уставшие от жизни пенсионеры, подсевшие на иглу отчаявшиеся, алкаши в подворотнях... Я не хочу их судьбы.
Я опять поднимаюсь - меня бьет мощный озноб - я так и не оделся.
Я бреду обратно к себе. Натягиваю джинсы, майку с какими то тупыми словами спереди... Иду в прихожую и накидываю куртку.
Я бегу вниз - потрепанные каменные ступеньки сменяют друг друга. Внизу я нажимаю на кнопку и массивная стальная дверь отворяется передо мной. Коротко стриженый газон, аккуратно выкрашенный столик, скамейки... Идиллия. И дети - в их глазах радость, искренность... Наверное и я когда-то был таким?..
Я старательно прячу взгляд и выхожу со двора. В броме ветер размеренно бьет мне в лицо. Небо молочно-белого цвета и черная ломаная линия городского горизонта - мощные блоки правильных фигур и кривых стекляшек. На главной улице сотни новеньких, блестящих иномарок перекатывают яркие блики по совершенным куполам ветровых стекол. Шум улицы давит - так, словно ты попадаешь в воздушную яму на самолете. Я сворачиваю в один из переулков - кажется, что сегодня весь мир состоит из сотен тысяч оттенков серого. А люди - в масках - за непроницаемыми лицами невозможно ничего увидеть. Ни радости. Ни боли. Ни тоски. Словно каждое утро каждый человек этой необъятной, безмолвной толпы натягивает на себя невидимую полиэтиленовую пленку. Я перехожу дорогу и в миллиметрах, даже не сигналя, проносится роскошная серебристая машина. А уже даже не удивляюсь - только убыстряю шаг.
Впереди, между домами, темнеет старый парк. Когда я прохожу здесь, воспоминания детства вонзаются в мое сознание - я помню яркие цвета, веселое журчание воды у фонтанов, смех... Сейчас уже все не так - известь покрыла места, откуда когда-то били веселые струйки воды, на глубине бассейна плещется грязная дождевая вода. Только молочно-белое небо находит свое отражение в ней... Я осторожно сажусь на холодную плиту. Я достаю из кармана небольшой складной нож - вокруг меня ведь никого нет, только кроны деревьев спокойно шумят у меня над головой.
Раскрыв ножик, я задумчиво рассматриваю блестящее лезвие.Я затягиваю левый рукави медленно провожу обжигающим металлом по верхней стороне руки. Я смотрю, как появляется тонкая багровая полоска, как она становится все толще. Наконец, красная капля пересекает плоть и падает вниз, на четкую, причудливую текстуру гранита. Тонкая боль импульсами устремляется в мозг. Боль... Даже простую физическую боль почувствовать сложно, убегая вперед по лабиринтам комфорта и благосостояния... Уже несколько капель бесшумно упали вниз. Во рту почему-то чувствуется привкус железа.
...Я бегу по черному асфальту.
От города. От людей. Последние здания остаются за спиной. Сзади и навстречу несутся разноцветные машины. Ветра нет - только потоки воздуха от стальных монстров сносят на обочину. Звучат протяжные гудки, но мне плевать... Я сворачиваю и бегу. Бегу прочь, подальше от дороги, подальше от адской какофонии звуков...
Поле... Высокая трава расступается передо мной...
Я бегу...
Я срываю с себя куртку, потом майку... Я падаю. Я чувствую удар, но не боль...
Холода нет...
И только на зеленую траву падает прозрачная слеза...
27.04.2007
